Виталий Пономарев. Плыви, мой чёлн.

1.

Я хотел... В общем, намерения были благими. Но когда я проходил мимо домика, в котором жил Генка, изнутри постучали в окно. Вот это и есть база экспедиции: невозможно по ней пройти просто вот так. Если ты твёрдо вознамерился сразу после работы добраться до своего дома, то надёжнее всего это получится, если тебя пронесут по базе привязанным к носилкам, с кляпом во рту и с ушами, залитыми воском.

Генка и стучал: кто же еще. В недрах комнаты маячили ещё кто-то. Генка махнул рукой: давай, мол, подгребай к нам!.. Я обозначил мимикой и жестом: дел - выше крыши! Караул: тону! Как-нибудь в другой раз. Тогда к окну из комнатных сумерек всплыло улыбающееся лицо... Славка приехал!.. Ну, тут всё побоку. У Генки было, как обычно. По песне Высоцкого: "На полу лежали шкуры и люди."

- Ого! - сказал я, отведав славкиной медовухи. - Ничего себе!..

Чтоб вы не подумали чего другого, сообщу: медовуха - это, говоря попросту и по сути - тот же самогон, но на меду. Этот был сизоватый, как горные дали, и тянул градусов под шестьдесят.

Славка был станционник. Он сидел на одной из наших самых дальних сейсмических станций южного профиля.

- Как у тебя там?.. Как там Галка?.. Как дети?..

- Нормально! - отмахнулся он и сразу же перешёл к делу: на той стороне Обихингоу, как раз против станции, зверья развелось!.. Кабаньи копки: всё изрыли, всё изрыли!.. Там такие бульдозеры, на виду прямо роют!.. Со станции по вечерам только и слышно: "Бау!.. Бау!.." - на скалах у самой реки снежный барс орёт. А козлов!.. Но вся штука в том, озабоченно он полез пятернёй себе в кудри, что туда не доберёшься. В обход, через мост - одно, что далеко, но, главное, непроходимо: маршрут альпинистский.

Мужики призадумались. Паша подал было мысль, что, может, попытаться переплыть Обихингоу на автомобильных камерах?.. "Ага! - возразили. - Одни уже пытались". В прошлом году двое охотников решили переправиться через Обихингоу на камерах от МАЗа, примерно в то же место. Одного потом нашли в Вахше по стае воронья, кружившей над галечниковой отмелью. Он лежал на её краю в мёртвой хватке с камерой. Что река с ним ни делала, он её из рук так и не выпустил. Его ошкурило начисто: на нём не осталось не только одежды, но и кожи. А другого и сейчас ищут... Вот была бы резиновая лодка!..

- Лодка есть, - вдруг сказал Николай, жена которого заведовала складом экспедиции. - На складе валяется. Её ещё в апреле привезли. Совсем новая: в фабричной упаковке.

- И он молчит!

- А вы меня спрашивали?

- Ура!.. Качать Колю!..

Однако: как с ней управляться на быстрой воде? Она же вёрткая, как чёрт. В теснину снесёт - тебя там на куски разделает.

- Попрактиковаться надо.

- Го-го!.. Практиковались мы один раз, на Камчатке. Лодка - здо-о-ровая! - в ней 60 бочек икры, и нас четверо хухриков, на рефрижератор везём. Речка такая - то глыбь, то перекаты - ну, а мы, по углам - го-го-го!.. - практикуемся с шестами. У каждого, конечно, ружьё. Утки там много, с выводками, деваться ей некуда, к берегу жмётся... Дробь у нас вышла, так мы камешков помельче заместо дроби. Стреляешь почти в упор - много ли ей надо?..

- Стрелять - стреляете, а не подбираете?

- А что её подбирать? Убитую следом несёт, никуда не денется. Проплывём - а она - тут она, вот она, остановимся - подбирай! Подобрали, какая догнала - дальше поехали... И за этим делом проморгали: глядь - дерево поперек речки. Завалами там это называют. Мы за шесты - но глубоко, до дна не достаём. Одно, что я успел - за дерево это самое ухватиться. Как подмяло нашу лодку - только треск пошёл. Повис я на этом бревне, гляжу, а по реке только бочки да щепки выныривают - допрактиковались!.. А то ещё одни практиковались, так от них - го-го-го! - только один сапог нашли, да и тот рваный...

Но это всё - пустой трёп. А по делу выяснилось, что Славку завтра же повезут обратно на станцию. И что, упускать такой случай?.. Завтра же и едем!..

- Значит, так: ты, Коля, дуй на склад за лодкой, ты, Паша...

Расписали всё, как по нотам. Никто этого не сказал, но само собой разумелось: опробовать лодку первым придётся мне.

2.

Почему именно мне? Все, конечно, знали, что одно время я работал на флоте. Кроме того, я не делал тайны из того, что мы как-то - всего нас было трое, не считая художника Митяева - проплыли на парусном ботике по пути "Из варяг в греки", из Балтийского моря в Чёрное. А раз так - мне и шашки в руки. То, что я, как и любой здесь, на резиновых лодках по горным рекам не плавал, во внимание не принималось. О том, как это делается, какие в этом свои тонкости, я понятия не имел.

Тревога грызла меня весь остаток дня. Перед завтрашним испытанием надо было бы хорошенько выспаться. Но какой там сон! Я лежал во тьме с отверстыми очами, нервничал и злился: тоже, нашли каскадёра!.. А всё дело в том - поедом грыз я себя - что у меня вот в таких ситуациях не достает должной выдержки.

Вот, например, встретился я с приятелями. У кого-то из них возникает идея побаловаться пивком с креветками. Весёлой, разговорчивой компашкой пошли в бар-ресторан. Душевно посидели, а там подходит официант: с вас столько-то. И вот тут-то начинается: кто первым дрогнет и полезет в карман за деньгами... Конечно, первым не выдержит самый слабохарактерный... "Нашли дурака", - этим все сказано. И так у меня всю жизнь. Рок, проклятье прямо какое-то. Сказал бы: "Только, мужики, давайте так: по жребию!" Или и того проще: "Жаль, но я не смогу поехать: дел выше крыши. Валяйте без меня. Расскажете потом, что там и как." Но... Никуда не денешься: придётся плыть.

3.

Мы так устроены, что если нам предстоит что-то опасное, наше воображение начинает проигрывать мыслимые сценарии предстоящего, хотя занятие это заведомо пустое: всё равно, получится как-нибудь по своему. Как говаривал Славка, ты на дело смотришь в одну дырочку, а оно смотрит на тебя в совсем другую.

Остановить эту верчею воображения - дело невозможное. Едва сомкнул глаза - прямо видишь: взбесившейся рекой лодку опрокидывает вверх дном... Вот острым камнем ей вспарывает утлое резиновое днище. Вот весло ломается... Да вот ты просто уронил его в реку - что, скажете, такого не может быть? Ещё как может. И вот её, неуправляемую на быстрой воде, течением уже тащит прямо в водопадно грохочущую пасть горловины... Тебе бы уснуть, а ты напряжён, как струна, очеса твои отверсты и напряженно пялятся в ночную тьму...

Обычно, чтоб уснуть, хорошо вообразить себе море. Оно безбрежно, величаво, внушает покой. Праматерь всего живого. Начинай дышать в ритм дыханию моря, - погрузись в ворожбу прозрачных волн, чредой наплёскивающих на галечный пляж, - и вот ты уже незаметно для себя без остатка растворился в прозрачной стихии, благостно, спасительно исчез из собственной памяти - ты уже спишь. А как оно разнообразно! В зависимости от погоды, от сезона, от времени дня - и, конечно, от собственного настроения, - оно всякий раз иное... Зависит оно от твоего настроения и в твоём же воображении. Если ты чем-то расстроен - море воображается тебе хмурым, грозным, а то и страшным...

... Одно время я работал на плавучем самоходном кране, который обслуживал буровые вышки у восточного берега Каспия. Это была тихоходная морская посудина, производства ГДР. По комфортности она тянула на дорогой отель. Там было всё - до прачечной, изысканного постельного белья и бани. Прекрасная мебель. Имелся даже набор банкетной посуды - фужеры, разнообразнейшие бокалы , пивные кружки, рюмки водочные, ликёрные, коньячные... Глядя на такое чудо, команда, бывало, изображала из себя аристократов и мёрла от смеха.

Жил я в носовой двухкомнатной каюте, спал на кровати, уютная ниша для которой задергивалась пологом из тёмно-красного бархата... И лучше всех картин на свете, по стенам были большие иллюминаторы в латунной оправе, в которые то так, то этак смотрелась мне морская стихия... Стекла иллюминаторов были очень прозрачные и толстые. В одном из них после отливки остались мелкие пузырьки воздуха. На вечереющем небе закатное солнце делало их золотыми звёздами... Мир в звездах... Что-то похожее я видел потом на одной картине в подвале на Малой Грузинской, где не признанные официально художники одно время устраивали свои выставки. Какая это была картина!..

Не совсем хорошо на судне было только то, что отношения между членами команды, были... Не скажу, что они были плохими. Они складывались по-разному. Но в целом они были не в стиле обстановки. Иногда мне хотелось: эх, пожить бы на таком судне совсем одному!.. Но - мало ли кому чего захочется.

Посудина наша предназначалась для плаванья по спокойным водам. По морскому регистру - при волнении не более трёх баллов в закрытой бухте. А мы однажды попали в открытом море в семибальный шторм.

Был декабрь месяц. При совершенно безоблачном небе, густо набитом звёздами, сильнейший ветер развёл штормовую волну. Я выключил свет и стал смотреть в иллюминатор, что же там делается. Мне было интересно. Это - сначала. Потом стало страшно. До этого в такой сильный шторм я не попадал.

Во тьме можно было разглядеть, как где-то далеко зарождался пенный вал. В свете звёзд он смотрелся смутно-белёсой полосой. Полоса быстро приближалась, накатывала. Железная коробка наша вздрагивала, будто в неё ударял мягкий, но мощный таран, отзывалась на удар, будто это была просторная пустая цистерна, на дне которой плескалось немного воды, и взмывала в высь. На вершине взлёта волна будто проламывалась, и судно с её высоты обрушивалась в морскую пучину... Устрашающий пейзаж в иллюминаторе исчезал, а из вентиляционной отдушины у потолка каюты хлестала вода. Спустя какое-то время судно выныривало из воды, по палубе, как пряди снежной позёмки, змеились полосы пены, а там в ночной мгле моря зарождался следующий белёсый вал... Я слышал про "девятый вал". Я попытался определить, какая по счёту волна отличается особой силой. По моим прикидкам получалось, что особой силой выделялась не девятая, по классике, а примерно каждая третья волна...

Зазвонил телефон. Звонил капитан. Он находился в рулевой рубке наверху, над моей каютой. "Виталий! - в его голосе была тревога. - Дело плохо: разворотило кулаки, крепящие контргруз крана. Один из двух тросов, на которых он висит, уже оборвался, он теперь болтается на одном. Если оборвётся и этот, контргруз прошьет корпус судна, как утюг натянутую бумагу. Проберись в кормовое отделение и скажи Витьке Баронову, пусть готовит спасательные средства. Но, чтоб не было паники, скажи это одному ему, чтоб не слышали другие. Я к нему не дозвонюсь: там у них что-то с телефоном!"

Задача была поставлена не из простых: пробежать от носовой рубки до кормовой по палубе, которая через неопределенно короткие промежутки времени погружается в кипящее пеной ледяное море. Если не успею - меня может смыть в море. Борт на нашей посудине заменял леер - цепь на стальных столбиках, как это бывает вокруг мемориалов. Еще один леер, внутренний, кольцом ограждал рабочее пространство, где при работе вращалась вся громада крана. Единственное, за что, в случае чего, я мог ухватиться, были цепи леерного ограждения.

Я подумал-подумал, и - как это часто и бывает в подобных случаях - додумался до самой большой глупости, какую только можно было придумать: одел на себя яркооранжевый спасательный жилет и надул его, сообщив себе тем самым прекрасную плавучесть. Так изготовившись, я выбрал момент, когда с палубы схлынула волна, - самая большая по моему расчёту, - выскочил из каюты на режущий морозный ветер, захлопнул массивную дверь и побежал.

Морская вода, видимо, была чуть теплее воздуха, раз море не замерзало. Но зато она замерзала, накатив на металл палубы. Палубу покрывало что-то вроде слоя очень скользкой слизи. Я сразу же упал. Меня юзом повлекло по накрененной палубе, покрытой студенистой слизью, и пока я, пытаясь встать на ноги, барахтаясь, как перевернутый на спину жук, страшно белея, накатил пенный вал. Я захлебнулся горько-солёной студёной жижей, весь в полной власти мощно движущейся, властно потащившей меня ледяной стихии. Вот это меня выручало не раз: в критический момент я успевал непроизвольно сделать какое-то правильное движение. Сам не помню как, я ухватился за цепь внутреннего ограждения. Мне даже удалось навалиться на неё всем телом.

Если бы не спасжилет, я бы удержался. Спросите меня: на кой чёрт я нацепил этот жилет? Смой меня вода в декабрьское ночное море, вздыбленное бурей, притом жгуче ледяное, - какая польза мне была бы от этого жилета?.. Без него, быть может, я бы и удержался. А так ледяная вода навалилась на меня с какой-то жуткой силищей. Пальцы мои неумолимо разжало, оторвало от леера и...

Как дело было дальше, я могу лишь домыслить. Ясно одно: меня уже почти смыло. Уже одной ногой в могиле декабрьского моря, я ухватился за цепь внешнего леера, налёг на неё животом. Меня, казалось, едва не перервало пополам, но на это раз я устоял. Вода схлынула, а я остался висеть на леере, как мокрая тряпка.

Со всей поспешностью, на какую только может вдохновить человека такая ситуация, барахтаясь на слизи палубы, то вставая на четвереньки, то перекатываясь всем телом, я успел к входу в кормовое отделение до того, как накатила следующая волна. Отворил массивную дверь, ввалился внутрь и захлопнул её за собой.

Я не сразу явился на люди. Отдышался. Снял этот проклятый жилет, сунул его куда-то. Воздух был тёплым, удушливым от дизельного чада. Его заполнял неровный грохот машины: винты то погружались в воду, то выныривали и бешено вертелись в воздухе. Тем не менее, в этом рваном вое и грохоте различалось ещё какое-то звучание, в этой обстановке неожиданное до дикости: откуда-то из преисподней машинного отделения, куда вёл тускло отсвечивающий металлический трап, долетали звуки гармошки. Я спустился вниз. Там, в голубом удушливом чаду, команда отплясывала "Яблочко" - на радостях, что, наконец, - шторм! Видите ли, люди жить не могут без шторма. Без него им скучно... "А он, мятежный, ищет бури..."

Я передал Витьке Баронову - нашему боцману - тайный наказ капитана. Он воспринял его как-то вяло. В его широком лице, умном и мужественном, что-то... Такое лицо у людей бывает, когда хотят, чтобы ты не догадался, что тебя обманывают. Значение этого отсутствия выражения на лице я понял потом: с контргрузом на самом деле было всё в порядке. Просто, это была такая шутка. На флоте, чтоб скрасить однообразие, любят маленькие розыгрыши...

Для чего я рассказал вам сейчас ту старую историю? Чтоб показать: я нутром понимал, как это страшно - тонуть. Это совсем не то, что понимать умом. «Пуганая ворона куста боится» – это как раз про это.

"Фу ты, чёрт, что всплыло... Всё. Тебе надо как следует выспаться. Подумай о чём-нибудь приятном..." Тут же прямо воочию предстаёт: в пенящейся воде выступает большой камень. Стремительная вода накрывает его трепетно вибрирующим, станиолево мерцающим куполом. Лодчёнка взлетает на этот купол и уже с него, как с трамплина, прыгает в пучину, вверх чёрным мокрым дном, и я краткий миг лечу впереди неё, как тряпичная кукла ...

Бенвенуто Челлини гордо заявлял: "Я не знаю, какого цвета бывает страх". Замечу: не всегда ясно и какого цвета бывает храбрость. За смелых часто слывут люди, у которых просто слабое воображение. Хотя, конечно, именно о Бенвенуто этого не скажешь... Ну, тут уже перед глазами серебряный ковчежец его работы, рябит светом спокойная вода, и я уже куда-то плыву безопасно в этом ковчежце: "Плыви, мой че-о-олн, по воле во-о-олн!.." - это я уже, наконец, сплю...

4.

Бег времени неумолим. Он неотвратимо несет тебя к роковому часу, как щепку к водопаду. Вот мы уже... хотел сказать: "мы едем". Нет, это меня везут. Доставляют. Золотисто розовеют в ранней заре дальние оснеженные горы. За бортом грузовика в твоем остановившемся взоре нечто сыплется, сыплется, будто струя водопада, утяжелённая серым песком... И только отведя взгляд от этого струящегося потока видишь, что это убегающее из-под колёс асфальтовое покрытие Памирского тракта, слабо отсвечивающее утренней зарёю... Как бы эта заря для тебя не стала твоей последней... Не исключено, что уже где-нибудь к полудню нынешнего дня ты, выражаясь поэтически, будешь плыть по воле волн - отдельно от челна, ногами вперёд, светлея в пенных струях жёлтыми пятками...

- А эта лодка, как она?

- Хорошая лодка.

- Надувать её не пробовали?

- А чего пробовать? Она ещё в фабричной упаковке.

Ничего себе!.. Во, дают!.. А вдруг в ней - дырка?.. "Принимаем рекламации только с того света", или как?..

Долина реки, если взглянуть на неё с высоты, похожа на чётки: широкие разливы по плоским галечниковым полям чередуются с щелястыми узкостями. Миг моей жизни, краткий, как фотовспышка, схватывает всё в мёртвой, застывшей неподвижности. Но в масштабе геологического времени земная твердь предстаёт, как нечто живое, постоянно пульсирующее, - как вскрытое при операции сердце... Именно так взору геолога это и представляется...

В местах, где долина реки широка, в нынешнее геологическое время происходит тектоническое прогибание. Самого прогиба, как выраженной в рельефе котловины, конечно, не видно. Образующуюся по мере прогибания впадину река заполняет галькой, окатышами и иными продуктами разрушения горных сооружений, которые она в себе без устали тащит.

Поверхность земли всё время испытывает колебательные движения. Проходит время, знак тектонических движений меняется на обратный, и вот, там, где шло опускание, теперь всё вспучивается, прёт вверх. Русло реки здесь сужается в узенькую ниточку, вода в ней ускоряется, и эта ниточка, колючая от абразивной минеральной взвеси, пилит, как лобзиком, и скалы, и конгломераты - мощные толщи прежде накопленных речных отложений, сцементированных в сплошную массу, -и вот река уже течёт между отвесных стен каньона в узкой и глубокой щели, которую она сама себе же и пропилила...

... В одном месте на краю такой мрачной щели, пропиленной рекой в толщах конгломерата, - где-то в глубине этой преисподней бушует Обихингоу, - сооружён обелиск: скреплённые шатром три большие весла, крашеные серебрянкой. К обелиску прикреплена табличка: здесь погиб мастер спорта Брежнев. Его сшибло с плота в бурлящую стихию, когда он со товарищи проходил эту узкость на спортивном плоту.

А теперь, по совести: можно сравнивать спортивный плот, сконструированный специально для плаванья по горным рекам, и какую-то резиновую калошу, из которой только карасей ловить где-нибудь в пруду со стоячей водой?.. Или: можно сравнивать опыт мастера спорта с моим?.. Подойди к краю совершенно отвесного обрыва, загляни в эту щель. Река, стиснутая близко сошедшимися берегами, беснуется в её глубине, как в стиральной машине. Оттуда веет какой-то подвальной сыростью, как из свежевырытой могилы... Жуть!..

- А тут где-то была гидрографическая люлька...

- Почему "была"? Она и есть. Мы тут в прошлом году Метку потеряли.

Река тут течет в глубоком каньоне с отвесными стенами, пропилив на десятки метров мощную толщу конгломератов. С одного берега каньона на другой переброшен трос. По нему на роликах катается подвешенная к нему люлька. Из этой люльки вниз, в головокружительную бездну, гидрографы - их тут по-простому называют "водомерами" - опускают в воду крыльчатую вертушку для измерения скорости течения, или берут оттуда пробы.

Переправа в гидрографической люльке - занятие не для слабонервных. На люльке - лебедка. Крутишь ручку лебедки, люлька медленно отчаливает от плоского берега, буднично покрытого степной выгоревшей травкой, и на ржавых тросах повисает над бездной... Но прокатишься так раз-другой - и ничего. В конце концов, ничего страшного.

Но вот Метка - хорошенькая молодая лаечка - этого не поняла. Чтоб её переправить, охотникам пришлось взять её на руки. Её прямо трясло от страха. На обратном же пути, сколь её не звали, она так и не подошла ни к людям, ни к люльке. Дело шло к ночи. Не ночевать же там из-за неё? Пришлось её оставить.

- И что с ней сталось?

Когда Метка поняла, что её оставляют, она принялась страшно выть. Потом вой прекратился и, вроде бы, в реке что-то бултыхнуло, - может, она с отвесного берега каньона прыгнула в реку, чтоб перебраться вплавь. Во всяком случае, выть она перестала. Но вода - ледяная и быстрая, и с подбоем струи под берег. Если её туда затянуло, то она сразу же и утонула.

- Ну, а если не утонула, то её потом волки разорвали.

Такие вот мужики: всё знают.

5.

Наконец, прибыли. Выбрали место, где долина реки раздалась вширь. Дорога тут идёт почти вровень с обширным галечниковым полем. Машина съезжает с дороги и, скрежеща галькой, подъезжает к самой воде. Охотники прыгают из кузова грузовика, разминают ноги, закуривают. Федорыч уже прилип к биноклю: вожделенно обозревает кабаньи копки. На том берегу и точно, будто бульдозеры поработали. Лайки, Магби и Бим, сидят у самой воды, смотрят туда же. Небольшие внимательные головки. Толстые пушистые шеи. Короткие уши чутко насторожены. Подобрались: смотрит - не шелохнётся. Но вот засуетились, стаскивают тюк с лодкой, начинают его распаковывать.

- А вёсла где?..

Вот это?.. Вот эти ракетки для пинг-понга?.. Вы что, смеётесь?.. В комплекте нашлась такая диковина, похожая на кузнечный мех. Ага!.. Это - насос, чтоб её накачивать...

- Там где-то ещё такие шоркальцы должны быть! Клапаны!

Нашли, всё на месте. Стали накачивать: "пш!.. пш!.. пш!.." Я сижу неподвижно. Сижу, смотрю как меня... обряжают.

- Слышали? Уже, говорят, надувные самолеты придумали: движок пятьдесят-шестдесят сил, в транспортном положении вмещается в багажник легковушки. Приехал куда - надул, и лети себе.

Из бесформенной оболочки, резко и дурно пахнущей резиной, возникают сморщенные очертания будущей лодки.

- Ещё бы автомашина была надувная: воздух выпустил, затолкал в самолёт, и лети!..

Господи! Какая чепуха!.. Совершенно пустопорожний трёп.
"Пш!.. пш!.. пш!.." Туловище лодки пухнет толчками, пухнет, и она становится, как наливная, с боками тугими до звона...

- А мне бы бабу надувную. Надо - надул, не надо - сдул.

- Генка, а в самом деле: почему ты не женишься?

-Да, вот, всё надеюсь, надувных баб выдумают. С ними хлопот меньше.

Замечу: сейчас ясно, как далеко мужики тогда заглянули в будущее, - это я про надувных баб.

Лодку осторожно заносят в воду - чтоб острыми камнями не пропороть ей дно. Ставят на воду, на относительно тихое место у берега. Придерживают за верёвку, чтоб не уплыла. Похоже, дырок в ней нет... "А жаль", - думаю.

Река в этом месте разлилась широко, течёт хоть и быстро, но гладко. От неё исходит мощный такой шелест. Вся штука в том, чтоб не снесло в горловину... Успею переплыть, или не успею - вот в чём вопрос. Те, что попытались переплыть реку на камерах от МАЗ,а, не успели... До чего же эта лодка похожа на те самые камеры... Как легка на воде!.. Её водит течением, как воздушный шарик майским ветерком... Быстрая вода как бы проскальзывает под её днищем, саму её не увлекая... Хотя, может, это как раз и хорошо... Хотя, может, это как раз и плохо... Кто скажет, что тут хорошо, а что плохо?.. По ходу дела такая завитушка может выползти, что ахнуть не успеешь... Всё плохо.

Вот, всё готово. Осталось одно: выбрать себе напарника.
Кого же с собой взять?.. Генка - мужик дерзкий, но разболтанный. В нужный момент у него может не оказаться должной собранности. Это ведь не в ресторан идти... У Вовки реакция хорошая. Очень смелый. Но возникни критическая ситуация, он будет думать только о том, как спастись самому... Никого нет надёжней Славки. Но у него дети маленькие... Аж трое. Настрогал, сидючи на своей станции. Гриня - дуролом. А лучше с умным потерять, чем с дураком найти... Пашу надо брать, вот кого. На людях - даст себя на куски разрезать, но не подкачает. Пять раз у всех на глазах утонет - и все пять раз по-геройски: самолюбие у мужика совершенно бешеное...

6.

Лодку осторожно, чтоб не пропороть днище на мелком, ставят на воду. Придерживают за верёвку, чтоб не уплыла. Похоже, дырок в ней и точно нет... Вот так всегда: когда дырок не надо - вот они, а когда надо...

- Ну, что, Паш? Составишь компанию? Прокатимся?

Паша молча, с улыбкой - у него особая, благодушная такая улыбка, как у доброго дедушки, - пожимает плечами: отчего, мол, и не прокатиться?.. С этой же улыбкой, маской застывшей у него на лице, лезет в шаткую лодчёнку.

"До чего же она, всё-таки..." Под нашим весом лодка села на подводный камень, твёрдо ощутимый сквозь податливое днище. В грудной клетке глухо бухает сердце... Ну, с Богом!..

Мужики взаброд потащили лодку дальше в реку, резко пихнули. Её подхватило течением, мы застучали задницами по камням, и, вдруг, - тихо: лодка вышла на глубину. Подхватило, понесло.

- Куда ты, мать твою!.. Загребай левым, левым загребай!..
Поплыли, в общем.

"Вёрткая какая, чёрт!.. Не развернуть ли обратно, пока трамваи ходят?.. Да нет, вроде бы ничего. Главное - не снесло бы в горловину..." Однако же - пошла-пошла-пошла!..

Вот миновали и стрежень, самую быстроту. Становится ясно, что запас хода у лодки - предостаточный. Она легка, управляема, сидит в воде мелко, быстрая вода как бы проскальзывает под нею, саму её не увлекая. Переплыть на ней такой плёс - нечего что делать, как выражается Глеб, мой старый друг.

"Ух ты, красавица моя!.. Ух ты, моя умница!.." Паша ухватывается за прибрежную скалку, а там и перелазит через тугой лоснящийся борт. Отталкивает лодку, и она под моими вёслами пушинкой скользит по гладкой быстрине плёса обратно. "Смотри только весло не вырони!.."

Невыразимо легко и весело делается на душе. "Плыви мой чео-о-олн!.." И до чего же приятно, что не сдрейфил. Вернее - что не дал своим страхам оформиться в поступок. Ну, поволновался немножко, но так уж мы устроены, что не можем без этого. Да и так ли уж я волновался?..

- Давай, Слава!.. На самое дно садись! Магби возьми на руки!.. И ты, Генка!..

- Давай, дядя Харон! - весело кричит усевшийся в лодку Генка.

Через какие-то полчаса мы уже на том берегу все, с ружьями, с лайками. Всё сошло без сучка, без задоринки. Ничего особенного. Отличная лодка.

Ну, скажут, а как же Принцип Омеги? Всё, ведь, обошлось!
Я что, говорил, что всё, согласно этому принципу, должно кончаться плохо? Должно выйти как-нибудь по-своему, совершенно непредсказуемо. Так и вышло. Каких только сценариев предстоящего ни разыгрывало моё воображение, но что всё сойдёт так гладко, у меня и в мыслях не было.

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:

Введите число, изображенное на картинке:

• 14.05.2019. Гарм КСЭ через 30 лет.
  Дорог...
  
• 18.01.2014. Питер Молнар - лауреат премии ...
  
• 21.04.2011. Медаль Рида - Татьяне Раутиан!...
  
• 08.11.2009. Первым делом - вертолеты...
  ...
  
• 31.01.2009. Обновления на сайте! Новые ссы...
  

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• Помню Бориса Палыча Волина - при нем...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Спасибо, девочки, за сайт! Я там род...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Привет...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Спасибо за ваш сайт. Я бывал в Гарме...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Работали на станциях Хаит, Чусал, Но...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  5507...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Мой адрес V_usenko@ukr.net...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Добрый день, Анатолий! Прими мои соб...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Как определить дату этого снимка? Ви...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Мой дед, Виталий Пономерев умер 17.0...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Мне очень понравился это сайт. Спаси...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Великолепная фотография. Спасибо!...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Потерялся Виталий Стефанович. Если е...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  Любимый дедушка, лучший человек на с...

Notice: Undefined index: l in /home/rbbw2/8.rbbw2.z8.ru/docs/lib.php on line 48

• 
  До сих пор иногда снятся горы и КС...